| schema:text
| - В блогах и статьях иногда можно встретить утверждение, что роман «Двенадцать стульев» написали не Ильф и Петров, а Михаил Булгаков. Мы решили разобраться, на чём это утверждение основано и соответствует ли оно действительности.
Теорию о Булгакове как авторе «Двенадцати стульев» можно встретить в самых разнообразных источниках: в газете «Литературная Россия», в блогах писателя Дмитрия Галковского и приговорённого судом в Гааге полевого командира Игоря Стрелкова. Сравнительно недавно, в феврале 2023 года, текст на эту тему перепостил в LiveJournal депутат Госдумы Олег Матвейчев. Все авторы статей утверждают, что Булгаков — истинный создатель романа. Якобы он согласился отдать свое произведение, так как сталкивался с отказом публикации других своих книг. А Ильф и Петров якобы всего лишь ширма, малоизвестные авторы, за которыми скрывался по-настоящему великий писатель. Популярна эта теория и на YouTube: один из роликов на тему авторства Булгакова набрал 217 000 просмотров, есть упоминания здесь и здесь.
«Булгаковская» теория
Первая работа, в которой подробно разбирается возможное авторство Булгакова, — это изданная в Берлине книга Ирины Амлински «12 стульев от Михаила Булгакова» (2013). Автор поставила под сомнение традиционную атрибуцию знаменитого романа. По её мнению, авторство Булгакова доказывают многочисленные текстуальные совпадения и аллюзии, содержащиеся в «Двенадцати стульях». Например, Амлински утверждает, что прототип Остапа Бендера — это жулик Аметистов из пьесы Булгакова «Зойкина квартира». А бывший дворянин Обольянинов из той же пьесы — прообраз Воробьянинова из «Двенадцати стульев». Это сходство впервые описал Александр Левин в статье 2011 года.
Ирина Амлински, в свою очередь, утверждает, что Ильф и Петров никак не могли быть знакомы с текстом «Зойкиной квартиры», которую издали на русском языке только в 1969 году, а первый перевод появился в 1929 году, через два года после написания «Двенадцати стульев». Аргумент о том, что театральная премьера «Зойкиной квартиры» состоялась в октябре 1926 года, исследователь отметает, настаивая на том, что Ильф и Петров в театр не ходили.
Главный аргумент Ирины Амлински — совпадения имён и речевых оборотов. Автор сравнивает с «Двенадцатью стульями» текст (в том числе и черновые варианты) «Мастера и Маргариты». Согласно её теории, Левий Матвей равен Ипполиту Матвеевичу Воробьянинову, а тёща Воробьянинова Клавдия Петровна — Понтию Пилату. Кроме того, утверждает автор работы, не существует черновиков «Двенадцати стульев», только «беловой автограф романа».
Авторство Ильфа и Петрова
В беседе с «Проверено» исследователь творчества Ильфа и Петрова Михаил Одесский, автор комментариев (вместе с Давидом Фельдманом) к полному авторскому тексту «Двенадцати стульев», назвал теорию об авторстве Булгакова «вызывающей недоумение». По его словам, история создания романа хорошо изучена и у специалистов в авторстве Ильфа и Петрова нет сомнений.
Прежде всего, отмечает Михаил Одесский, в архиве существует рукопись «Двенадцати стульев», которая и использовалась при составлении полного издания романа. Эта рукопись с авторскими правками принадлежит Евгению Катаеву (он же Евгений Петров, соавтор Ильи Ильфа). Кроме того, есть и две машинописные копии, подписанные авторами — Ильфом и Петровым. Наконец, первая публикация «Двенадцати стульев» в журнале «Тридцать дней» вышла в усечённом виде. В дальнейших изданиях в текст были включены отрывки из рукописи. В отсутствии черновиков к рукописи нет ничего странного, объясняет Михаил Одесский: нет никаких причин хранить черновые наброски при наличии рукописи с авторскими правками. Хранение черновиков со всеми возможными вариантами — индивидуальная черта отдельных писателей, это не общепринятое правило.
Второй аргумент — хорошо известная история создания романа, которая не оспаривалась ни современниками, ни Булгаковым, ни исследователями творчества, с одной стороны, Булгакова, с другой — Ильфа и Петрова. Писатель Валентин Катаев, старший брат Евгения Катаева (Петрова), рассказывает эту историю в своих воспоминаниях «Алмазный мой венец». По словам Катаева-старшего, он, по примеру Александра Дюма-отца, решил воспользоваться трудом «литературных негров», то есть тех, кто воплощал бы его замыслы на бумаге. В качестве таких помощников он выбрал «своего друга и своего брата», то есть Илью Ильфа и Евгения Катаева. Им он и подсказал идею написать роман о бриллиантах, спрятанных в мебельном гарнитуре.
Дальше Валентин Катаев описывает развитие событий так: «Едва я появился в холодной, дождливой Москве, как передо мною предстали мои соавторы. С достоинством, несколько даже суховато они сообщили мне, что уже написали более шести печатных листов. Один из них вынул из папки аккуратную рукопись, а другой стал читать её вслух. Уже через десять минут мне стало ясно, что мои рабы выполнили все заданные им бесхитростные сюжетные ходы и отлично изобразили подсказанный мною портрет Воробьянинова, но, кроме того, ввели совершенно новый, ими изобретённый великолепный персонаж — Остапа Бендера, имя которого ныне стало нарицательным, как, например, Ноздрёв». После этого Катаев-старший сказал: «Вот что, братцы. Отныне вы оба единственный автор будущего романа. Я устраняюсь». При этом в первом и последующих изданиях неизменно приводилось посвящение Валентину Катаеву. Похоже излагает эту историю и Евгений Катаев (Петров).
Третий аргумент — литературная и социальная среда, в которой создавался роман. Дружеская компания литераторов под названием «Коллектив поэтов», в центре которой был Валентин Катаев, появилась ещё в начале 1920-х годов в Одессе. В этот кружок входили Юрий Олеша, Вера Инбер, Эдуард Багрицкий и Илья Ильф. Близкие друзья Катаевых принимали участие и в издании романа. За редактуру журнальной версии романа отвечал ещё один одесский знакомый Катаевых и Ильфа — Василий Регинин. А издавал журнал «Тридцать дней» близкий друг Катаевых Владимир Нарбут, согласившийся печатать «Двенадцать стульев». Булгаков дружил с Катаевыми, но к этой компании никакого отношения не имел, подчёркивает Михаил Одесский.
Отмеченные Александром Левиным и Ириной Амлински совпадения некоторых имён и речевых оборотов в «Двенадцати стульях» и «Зойкиной квартире» действительно существуют. Как отмечает Михаил Одесский, в романе Ильфа и Петрова есть множество отсылок к друзьям и знакомым писателей, например к жене Булгакова. В книге «Алмазный мой венец» Валентина Катаева есть такой пассаж про Булгакова: «В один прекрасный день вставил в глаз монокль, развёлся со старой женой, изменил круг знакомых и женился на некой Белосельской-Белозерской, прозванной ядовитыми авторами "Двенадцати стульев" "княгиней Белорусско-Балтийской"».
Предположение о том, что Ильф и Петров не могли быть знакомы с «Зойкиной квартирой», строится на том, что они не ходили в театры. Источник этого утверждения — воспоминания всё того же Валентина Катаева, который противопоставляет образ жизни Булгакова и катаевской компании: «Он был несколько старше всех нас, персонажей этого моего сочинения, тогдашних гудковцев, и выгодно отличался от нас тем, что был человеком положительным, семейным, с принципами, в то время как мы были самой отчаянной богемой, нигилистами, решительно отрицали всё, что имело хоть какую-нибудь связь с дореволюционным миром, начиная с передвижников и кончая Художественным театром, который мы презирали до такой степени, что, приехав в Москву, не только в нём ни разу не побывали, но даже понятия не имели, где он находится, на какой улице». Но уже в следующей фразе Катаев пишет: «В области искусств для нас существовало только два авторитета: Командор и Мейерхольд». Командор — это Маяковский, а упоминание Всеволода Мейерхольда ставит под сомнение нелюбовь Катаевых и Ильфа к театру как таковому.
Кроме того, для знакомства с текстами Булгакова его друзьям необязательно было ходить в театр или читать их в напечатанном виде. Катаев вспоминает: «Булгаков иногда читал нам свои вещи — уже не фельетоны, а отрывки из романа. Помню, как в один прекрасный день он сказал нам: "Знаете что, товарищи, я пишу роман, и если вы не возражаете, прочту несколько страничек". И он прочитал нам несколько отрывков очень хорошо написанного, живого, яркого произведения, которое потом постепенно превратилось в роман "Белая гвардия"». О таких литературных вечерах вспоминала и жена Булгакова, Любовь Белозерская. Таким образом, вполне вероятно, что впервые с «Зойкиной квартирой» Ильф и Петров могли ознакомиться даже не в театре, а дома у Булгакова. Кроме того, все они в 1926 году работали вместе в газете «Гудок» и, как свидетельствует Валентин Катаев, соревновались в остроумии и обменивались наблюдениями.
Четвёртый аргумент — отсутствие каких-либо прямых указаний или даже намёков на проблему авторства «Двенадцати стульев» в окружении Михаила Булгакова. При жизни его почти не печатали, пьесы запрещали, а главный роман его жизни, «Мастер и Маргарита», издали через 26 лет после смерти писателя. «Двенадцать стульев» же в это время переводили на иностранные языки и переиздавали несколько раз. Но биографы Булгакова, подробно изучавшие архивы писателя, о его причастности к созданию романа об Остапе Бендере ничего не пишут.
В 1927 году, когда создавались «Двенадцать стульев», Булгаков был женат на Любови Белозерской. Она оставила подробные воспоминания об этом периоде своей жизни, и в них тоже нет ни слова о тайном авторстве Булгакова. Третья жена писателя, Елена Сергеевна Булгакова (Шиловская), сохранила все архивы Булгакова и всегда ревниво относилась к литературной критике в адрес мужа, которого отказывались печатать. Но и в её дневнике нет ни намёка на украденное авторство популярного романа.
Таким образом, теория о том, что «Двенадцать стульев» написал Булгаков, а не Ильф и Петров, не подтверждается ни текстологически, ни с точки зрения биографии писателей, ни литературным контекстом. Доказательства, которые приводят автор и сторонники теории, основаны на косвенных совпадениях и на конспирологических аргументах. К тому же доверие к аргументам Ирины Амлински подрывает и её нынешняя приверженность теориям заговора — например, о психотропном оружии, которое «мировая элита» якобы использовала в Украине, добавляя в питьевую воду.
Фото на обложке: Ильф и Петров за работой, 1932 год. Елиазар Лангман / Wikimedia Commons
Неправда
- Правда ли, что «Тихий Дон» написал не Шолохов?
- Правдива ли мистическая история о переписке писателя Евгения Петрова?
- Правда ли, что Михаил Булгаков называл русских «дикой ордой душегубов и злодеев»?
- Правда ли, что Дюма-отец — это инсценировавший свою смерть Пушкин?
- Правда ли, что «Слово о полку Игореве» — фальшивка конца XVIII века?
|
![[RDF Data]](/fct/images/sw-rdf-blue.png)
![[cxml]](/fct/images/cxml_doc.png)
![[csv]](/fct/images/csv_doc.png)
![[text]](/fct/images/ntriples_doc.png)
![[turtle]](/fct/images/n3turtle_doc.png)
![[ld+json]](/fct/images/jsonld_doc.png)
![[rdf+json]](/fct/images/json_doc.png)
![[rdf+xml]](/fct/images/xml_doc.png)
![[atom+xml]](/fct/images/atom_doc.png)
![[html]](/fct/images/html_doc.png)